В Глазго работала наша делегация. Владимир Путин, как и китайский лидер Си Цзиньпин, в Шотландию не поехали из-за пандемии коронавируса. Но наш президент, выступая на "двадцатке", достаточно подробно изложил подходы российской стороны.
В своем выступлении он поддержал проект совместной декларации по лесам и землепользованию, назвав сохранение природных экосистем одной из ключевых составляющих в решении проблем глобального потепления. А также отметил, что в России уделяют особое внимание теме сбережения лесных ресурсов.
Позиция России – чёткая и понятная. Мы выполняем все взятые на себя обязательства в рамках международного соглашения. На днях правительство утвердило Стратегию социально-экономического развития с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года.
Российская делегация приехала в Глазго с хорошо продуманной программой. В повестке – три ключевых вопроса.
"Безусловно, мы приехали с серьезными целями. Первое – это углеродная нейтральность к 2060 году. Далее – это защита в проектной деятельности лесного сектора. Дальше мы поднимаем вопросы справедливых подходов в ценообразовании на углерод. Отсутствие двойных стандартов во всех подходах рыночных и нерыночных механизмов", – говорит Руслан Эдельгериев, советник президента РФ, специальный представитель президента РФ по вопросам климата.
России необходимо добиться признания принципа технологической нейтральности на международном уровне. Что это значит? Любые технологии, которые не предполагают выброса СО2, нужно отнести к низкоуглеродным. Прежде всего, это касается атомной энергетики, которая активно развивается в нашей стране.
"У нас на этот счёт существуют свои приоритеты, – говорит Наталья Рязанова, заведующая лабораторией геоэкологии и устойчивого природопользования МГИМО, кандидат географических наук. – В частности, я что-то не слышала на политической арене, чтобы кто-то предавал анафеме Францию, основой энергетики которой является именно атомная энергетика. У России в общем и такая стратегия тоже существует, потому что атомная энергия является наиболее чистым видом энергии, причем на всем жизненном цикле".
Перспективы атомной энергетики, видимо, начали осознавать и в Евросоюзе: если лет двадцать назад тема была чуть ли не табуирована, то сейчас её готовы обсуждать. АЭС могли бы стать серьезным подспорьем при переходе на водородное топливо. Россия уже выразила готовность использовать их мощности для получения водорода. Однако на Западе по этому поводу опять слышится явное недовольство.
"Теперь весь мир начинает обсуждать, а зеленый ли это водород, а достаточно ли он зелен? И будет ли он еще более зеленым, если его будет производить Россия, или это опять будет неправильный газ, который производит неправильная страна?" – продолжает Наталья Рязанова.
С лесами та же история. На лицо – двойные стандарты, порой доходит до абсурда. По неким международным расчетам, лесной массив, расположенный на территории России в Псковской области, поглощает в разы меньше углекислого газа, чем тот же самый лес в соседней Эстонии. Очевидно, признавать огромную поглощающую способность российских лесов Евросоюзу невыгодно.
Наша страна производит намного меньше выбросов парниковых газов, чем поглощают все её экосистемы. Эта разница могла бы сделать Россию одним из лидеров на рынке углеродных квот.
Отсюда – третий из основных посылов на климатической конференции: признать углеродные единицы на международном уровне. Чтобы предприятиям и бизнесу не пришлось по нескольку раз оплачивать углеродные пошлины в разных странах. Пока подобные сборы больше напоминают инструмент экономической борьбы, а не заботу о климате.
Климатическая конференция, которая должна была объединить усилия всех стран в борьбе с глобальным потеплением, в итоге лишь в очередной раз продемонстрировала разобщенность мирового истеблишмента.
