Песню Майи Кристалинской "Городок наш ничего. Состоянье таково: незамужние ткачихи составляют большинство" в 1960-х распевало полстраны. Примерить ее в качестве гимна тогда мог любой текстильный городок Союза. Но целая область – только эта.
Вся ее история соткана, как гигантское полотно, из мануфактур, фабрик, грандиозных строек и бесконечного моря ткани. Они меняют технологию и скорость, но все так же метр за метром, словно страницу за страницей в тысячи томов, складывают историю шуйского ситца, шелковая мягкость которого узнаваема с первого касания.
"Получается вот такой эффект. Как вы видите, он переливается, он как шелковый, он красивый", – рассказывает и показывает свою продукцию гендиректор компании "Шуйские ситцы" Анна Богаделина.
Когда с рынка ушел известный шведский заказчик, отыграть потери получилось, сделав ставку на свое собственное имя. Здесь всегда умели решать задачи, подъемные мало где еще.
То был государственный заказ – создать "живую машину", способную работать в тяжелейших условиях суглинистых почв. В Гавриловом Посаде с ней справились за пять лет, выведя самого мощного владимирского тяжеловоза. Заодно подсобив советскому кинематографу – огромный конь Ильи Муромца в первом широкоформатном фильме СССР из тех конюшен, где второй век берегут грациозное достояние этой земли.
Мощь и красота под морозным небом, о котором ивановцы тоже кое-что знают. У их людей и парашютов теперь есть неповторенная высота в километре от стратосферы. Прыжок в минус 60 и приземление за Полярным кругом. Это ивановская ткань выдержала тот полет.
Это сейчас всем известный "Полет" собирает любые типы парашютных систем. А были и артельные времена под сложнопроизносимым именем ИВГОСШВЕЙ.
Первые 18 лет ИВГОСШВЕЙ занималась продукцией исключительно гражданской. Шили в основном мужские пиджаки и брюки. 1941 год заставил измениться. Всю войну здесь выпускали парашюты десантные, грузовые и для осветительных бомб. Сегодня ивановский кластер – главная площадка парашютного производства страны.
Здесь ткань умеют делать такой, что потоку не прорваться сквозь плетение нитей. Стропы к куполам только женскими руками – слишком тонкие и сложные узлы. Парашюты в ранцы, наоборот, исключительно мужская работа.
Крыло "Дальнолета" вообще в одиночку не уложить. Новейшая система, которая и с аэропланом поспорить может. Это наполненный воздухом, он кажется небольшим и легким. Разложенный во всю длину в кадр не поместится.
"Ткань обладает уникальными свойствами: она практически не пропускает воздух, и, когда купол раскрывается, в воздухе он формирует крыло, что позволяет парашюту преодолевать десятки километров", – объясняет заместитель генерального директора АО "Полет" Дмитрий Кузнецов.
Ивановская ткань. Здесь времена связаны ее нитями. И оборвать их не дадут ни люди, ни традиции, ни технология.
Аппарат, которому человеческое участие не нужно, даже если оборвалась нить. Он сам отыщет кончики, сплетет их и продолжит наматывать на бобину.
Современней текстильной фабрики "Унтекс" в России нет. Не прерываясь ни на секунду, ее 200 станков, связанные в единую сеть, в сутки выдают 45 тысяч килограммов полотна. Тут к каждой нити приставлен вентилятор, чтобы сбивать хлопковую пыль, а огромные принтеры длину отпечатанных узоров считают километрами в час.
"Мы берем общую картинку, раскладываем на нужное количество цветов, под каждый цвет готовим барабан на лазерном станке и с помощью этого барабана путем ротации наносим рисунок на ткань", – знакомит с рабочим процессом исполнительный директор "Унтекса" Алексей Котельников.
Рукотворное золото этой земли. Оно создавало капиталы и новых людей. А они – свой новый мир, где порой даже ситец был агитационным. Теперь его образцы – на колоннах вокзала, подобного которому в России больше нет. Реконструкция вернула ему воздух и помпезность 1930-х, когда громадное здание в стиле конструктивизма намекало прибывающим в Иваново о том, кто следующий за двумя первыми столицами.
"Тогда появились ничем не подтвержденные слухи, что Иваново собираются сделать столицей РФ. И вот такой столичный масштаб встречается во многих строениях того времени", – отмечает историк Михаил Тимофеев.
"Была построена гостиница "Москва", работал цирк. Годы пятилеток неузнаваемо изменили облик Иванова", – говорилось в хронике тех лет.
Гордость того, нового облика – дом-корабль. Он и сейчас наполнен жильцами. Дом-подкова, очертания которой рассмотреть можно только с воздуха. Были еще дом-пуля и школа-птица. Новое время строило новый город, а заодно и новый быт. Именно в Иванове в 1925 году впервые была открыта фабрика-кухня – первый комбинат общественного питания рабочих.
"На первом этаже разместили кухню. Плюс здесь была посудомойка, приборы, чтобы приготовить пищу и потом подавать ее на второй этаж. Человек поднимался по лестнице как в храм, и там было 300 столов, работало радио, была читальня", – рассказывает директор Госархива Ивановской области Александр Семененко.
Но главное – у рабочего впервые появились свои приборы и блюда на каждого. А скорость их приготовления обеспечивали закупленные в Германии, не виданные до этого электрические посудомойки и сушилки, хлеборезки и картофелечистки. Варили в огромных котлах, отправляя подносы с тарелками на механических лифтах.
"В день открытия накормили 600 человек, а через четыре года готовили уже пять обедов в сутки", – писала газета "Известия".
Она назвала ивановскую фабрику-кухню №1 лучшим показателем нового быта трудящихся и крупнейшим делом по пути раскрепощения женщин.
Иваново, и сам когда-то небольшой, безуездный, малыми городами со всех сторон обсыпан как жемчужинами. Большая часть жителей области – в них. Они, кажется, не слишком рвутся обзавестись столичной пропиской.
"Монополии не должно быть у больших городов на хорошую жизнь. Должны быть созданы условия нормальные. Понятно, что они не будут такими же. Но в этом-то и прелесть. Города разные, люди разные, условия разные. Но не должно быть очевидного разрыва в качестве жизни между городами и мегаполисами. Поэтому мы стараемся на конкретных примерах эти условия создавать", – заявляет губернатор Ивановской области Станислав Воскресенский.
Логистические уже созданы: почти все малые города теперь связаны в одну транспортную сеть. Между ними и областной столицей курсирует легкий вариант скоростного поезда "Орлан".
Это не электричка и не тепловоз – рельсовый автобус. Он способен работать там, где отсутствуют электрические сети. Первые "Орланы" из Иванова в Кинешму отправились всего четыре года назад, а сейчас между собой таким способом связаны уже 12 городов Ивановской области.
До 100 километров в час "Орлан" разгоняет дизель. Довольно тихо и плавно, за счет пневмоподвески. На маршруте одновременно 14 поездов, чего, как считается, пока хватает, чтобы обойтись без стоячих мест.
"Люди на работу, люди с работы, в больницу за покупками. Здесь вот в этом направлении стала маршрутная сеть развиваться", – отмечает начальник служба пассажирских перевозок Северной железной дороги Сергей Горюнов.
Ближайший малый город к Иванову – Шуя. Тут и для туристов виды, но скорей для молодых столичных рабочие места. Среди русских пейзажей с колокольнями в снегах три десятка лет собирают компьютеры. В конце 1980-х именно местный завод поставил первую отечественную оргтехнику в Верховный Совет СССР. А сейчас в их линейке – ноутбуки, серверы, моноблоки. Есть и планшеты с особыми характеристиками.
Одна из последних моделей – планшет на российской операционной системе. Среди очевидных достоинств – мощная защита корпуса. Он может работать и в минус 20, и в плюс 55, и в пыльную бурю, и под проливным дождем. Говорят, что, даже если его окунуть в воду, он останется в рабочем состоянии.
Плес – волжская культурная аномалия. Сюда поезда отродясь не ходили. Здесь пейзажисты на Соборной горе не переводятся и в минус 26, а местную газету все так же бросают в почтовые ящики. Для городка, где и двух тысяч подписчиков не набрать, раз в неделю печатают восемь полос. И новостей вполне хватает.
"Газета, является такой "секундной стрелкой" новейшей плесской истории. Мы фиксируем каждую секунду Плеса в мелочах", – объясняет главный редактор газеты "Плесские ведомости" Вадим Лаврик.
Эту "стрелку" в Плесе стараются не подгонять. Но времени здесь все равно никому не хватает. Как когда-то Левитану.
"Он работал от первых лучей солнца до последних лучей, и наверняка ему времени не хватало. Ведь за три года, что Левитан провел в Плесе, он написал около 200 работ", – рассказывает заведующая домом-музеем Исаака Левитана Лариса Ищенко.
В городе славы Левитана не любят слово "развитие". "Консервация" куда ближе тем, кто верит, что своими глазами видеть оставшиеся неизменными ландшафты прежних времен – привилегия счастливого человека.
"Когда мы говорим, что все, что запечатлено на живописных полотнах, вся эта красота перед нами. Плесские ландшафты и все, что нас окружает, это такое же сокровище, как и полотна, которые находятся в ведущих музеях мира", – подчеркивает председатель совета Плесского городского поселения Тимербулат Каримов.
Без градостроительного совета Плеса здесь ни забор перекрасить, ни кровлю сменить – все должно соответствовать. Даже не стилю, дыханию этого места.
"Берем за руку, показываем, что и как нужно и не нужно делать. И только так появляются практически в ручном режиме те объекты, за которые нам не стыдно. То есть дома, о которых наши гости говорят: "Неужели это дом из XIX века?" А это может быть строение, которое появилось вот-вот", – продолжает Тимербулат Каримов.
Пришлось подкорректировать даже регламент движения судов. Теперь сюда на часок уже не заскочить. Стоянка – минимум пять. Чтобы глазами Левитана увидеть его Плес.
Лестницы, по которой можно подняться в гору, ни в левитановские, ни в советские времена не существовало. И чтобы взойти на вершину, с которой были написаны знаменитые на весь мир пейзажи, требовались и здоровье, и экипировка. Важная деталь, о которой пассажиров туристических судов капитаны предупреждали по громкой связи: "Уважаемые товарищи пассажиры, оставьте на борту модельную обувь".
В Палехе искусство до сих пор считается градообразующим – столько художников тут на квадратный метр городка, отброшенного за пределы индустриальных центров. Их мастерство изумляет красками и уникальной плавностью линий что на стенах Крестовоздвиженского храма, что рядом, в иконописных мастерских Палеха.
В 20-х прошлого века Палех заставили от своего главного искусства отказаться. Но чудом родилось другое. В росписи лаковых миниатюр они сохранили изысканный стиль, а тонкие линии иконописи подарили героям новых времен. Так спаслось мастерство, а волшебства стало только больше. Сияние их иконостасов отражает пламя свечей и в тысячах километрах от Палеха. Листочки для позолоты тоньше и легче пера. Дышать требуется аккуратно.
Ветром перемен едва не сдуло другое чудо, которому 100 лет скоро. С 1942-го в цехах выдувают, льют, штампуют советскую мечту – ивановскую куклу. Они одни из немногих, кто сохранил всю технологическую цепочку. Даже ресницы здесь моргают строго по ГОСТУ. Уникален каждый станок. Чего стоит одна только швейная машинка для волос.
Все аппараты придуманы и собраны советскими инженерами еще в 1970-80-х. Пробовали импортные – неудобно. Один из них – авточесалка. Расчесать куклу, конечно, можно и вручную, но тогда за смену получится сделать максимум штук 50. А так – несколько сотен.
Почти век они создают не просто игрушки – произведения искусства, узнаваемые лица эпох. Близкие и родные, как звуки шуйской гармони.
Шуйская гармонь. Только здесь, да еще в Туле, сохранили фабрику, где корпуса, меха, клавиши – все вручную. Но главное – голос, неповторимый, как эти люди, города и колокольни в снегах.
