Боевая машина пехоты едет по прямому шоссе. Восемь последних лет по нему никто не ездил. Обочины заросли и обвалились. Машина выезжает из Донецка в сторону Песок. 10 минут бешеного ралли с поворотами и преодолением рвов, и въезд в поселок.
Центральная улица поселка Пески напоминает не центральную улицу, на которой стоят дома, а, скорее, какое-то направление, на котором остались одни развалины. Съемочную группу встречают местные бойцы, и по дороге в укрытие – небольшая экскурсия.
Позывной Тарик, он – командир взвода. До войны бывал в Песках только в дни еврочемпионата. С тех пор многое изменилось, и безвозвратно. И Пески, и он сам, и, конечно, мир вокруг. Надо прислушиваться к звукам вражеского миномета – он недалеко и по людям может быть то, что называется выход.
Показывать в поселке экскурсантам, получается, практически нечего. Кроме горы детонаторов для мин в углу и развалин – бесконечных, повсюду.
"Каждый день происходит артобстрел, ровняют с землей этот район с украинской стороны. Мы находимся здесь для победы, чтобы очистить нашу землю и жить спокойно. Видим результат того, как работает украинская артиллерия, а точнее РСЗО – по остаткам видно, что это "Град", – говорит боец с позывным "Тарик".
Взрывоопасных предметов вокруг – множество. Что удается заметить, бойцы по мере возможности обезвреживают. Мина в ходе разговора пролетает над головами.
- Лепестки здесь кидают без самоликвидаторов, так что они лежат десятилетиями. По мере возможности стараемся убирать, саперные группы работают.
- Они все говорят, что сюда вернутся. Чем встретить есть?
- Конечно, есть. Мы всегда готовы встречать.
Один из брошенных гаражей – здесь можно передохнуть, не опасаясь вражеской "птички".
"Было несколько попыток зайти к нам, но попытки были успешно отражены, – рассказывает "Тарик". – С тех пор к нам не ходят. У нас есть неплохое продвижение. Настроение хорошее, бодрое. Думаем о скорой победе".
Подвальное помещение: здесь отдыхают те, кто с позиций вернулся, и готовятся к выходу на позиции те, кто уже отдохнул. Так выглядит типичное жилое помещение: свет на передовой – от аккумулятора; есть место для приготовления пищи. От украинских войск остались ящики – они от иностранных боеприпасов. Ну и, конечно, есть печка – в ней вьется огонь, очень тепло. Подразделение зашло сюда уже давно, быт налажен. Интересуются новостями и своим родным, пользуясь случаем, передают приветы.
За поселком Пески начинается поселок Первомайское – за него идут основные бои. Сейчас это самая горячая точка на карте, и именно на этом направлении продолжается полуохват Авдеевки.
Пески некогда – одна из самых зловещих точек, находившихся вплотную к Донецку. Отсюда город уже не обстреливают. Фронт отодвигается не так быстро, как хотелось бы, но отодвигается.
А вот Северодонецк. Грузовичок с опознавательным знаком "200" колесит по городу, остановка – почти в каждом дворе. Кресты на детских площадках во дворах жилых домов – примета Северодонецка. Летом украинская армия, уходя из города, пыталась стереть его с лица земли вместе со всеми оставшимися мирными жителями.
Лопата уперлась в дерево. Гробы – редкость. В основном тела погибших обматывали одеждой, простынями. Могила глубокая. Чаще хоронили на поверхности – просто присыпали землей, сверху – камни.
Имена погибших известны. Но есть и безымянные могилы. Иногда установить личность помогают документы.
Бригада эксгуматоров за день вскрывает по 12 могил. Копают вот уже несколько месяцев, и все равно не могут привыкнуть. Летом работали прямо под обстрелами.
"На наших глазах убило ребёнка 13-летнего. Маму, бабушку не подпускали, сами кровь вытирали. Это страшно, это, честно сказать, страшно", – рассказывает эксгуматор Евгений Иванов.
Люди хоронили своих родственников и близких, сейчас они отворачиваются, говорить соглашаются немногие – душевные раны слишком кровоточат. Они выжили под огнем украинской артиллерии, а их соседи – нет. Погибших националисты не разрешали вывозить на кладбище. Так и образовались кладбища под окнами жилых домов.
- Тут везде пушки стояли.
- Чьи?
- Белогвардейцев.
- А белогвардейцы – это кто?
- Нацики.
Они стояли по кварталам тупо и танки били – вперёд, назад. "Нас не жалели, будем говорить так. Нам сказали: будете уходить – будем стрелять в спину! Это освободители? Это нацисты!" – рассказывают местные.
За телами приезжают родственники. Процедура опознания. Осколочные ранения – основная причина смерти этих людей. Таково заключение судмедэкспертов.
- В основном это минно-взрывные травмы и пулевые ранения, – отмечает судмедэксперт Олег Колесов.
- О чем это говорит?
- Людей просто убивали.
"Это наша мама, свекровь моя, Кононова Раиса Ивановна, 1931 года рождения, – рассказывает женщина у гроба. – Сидела три месяца в квартире и вышла покушать – готовили над гаражами покушать. Прилетела мина, ее отбросило в подъезд. 91 год. Ту войну пережила, а на этой… пожалуйста".
В республике появляются целые кладбища с захоронениями жертв украинского геноцида. Мемориал "Не забудем, не простим" памяти жертв украинской агрессии 2014 года. Со временем эта агрессия не только не прекратилась – крепла. Череда могил на – кладбище уходит за горизонт.
Преданы земле останки еще 15 мирных жителей освобожденных Лисичанска, Северодонецка, Рубежного.
"Особо для нас дорого захоронение Селихова Ивана Владимировича, который был издевательски расстрелян вооруженными формированиями Украины. Избивали его, старика немощного, парализованного, а затем на стуле, где он сидел, застрелили в висок, в упор", – рассказала Анна Сорока, советник главы ЛНР.
За три месяца работы поисковая группа обнаружила останки более 400 мирных жителей. Известны места массовых захоронений, куда пока трудно добраться. С учетом еще не обследованных территорий счет жертв украинской агрессии может идти на тысячи.
