Недавно на московском храме Николая Чудотворца в Клённиках появилась икона. В этом не было бы ничего удивительного, если бы образ был привычный: Спасителя, Богородицы или святителя Николая. Но на стене висит изображение святого, известного далеко не всем – праведного Алексия Московского. Оказывается, в православии есть такая традиция – размещать на храме икону святого, который причастен к этому приходу, а Алексей Мечев с 19 марта 1893 года и до конца жизни прослужил священником в этом храме, расположенном в самом начале улицы Маросейки.
Автор образа известен. Это иконописец Александр Якимов, который рассказал о том, почему не каждый художник – хороший иконописец, зачем заказывать домой писаные иконы и почему на них все святые такие красивые и нарядные. А также поделился секретами переделывания комсомольских занавесок в священнические облачения и дал советы желающим научиться иконописи.
- Начнем со знакомства. Как вы стали художником?
- Все началось давно. В детстве. На самом деле мне повезло – примерно до 8 лет я жил на Камчатке: родителей по распределению отправили туда из Москвы после учебы. А там очень красивая природа. Мне с балкона был виден вулкан – я каждый день на него смотрел. Видимо где-то там и было заложено мое эстетическое начало. А когда мы вернулись в Москву, родители захотели, чтобы я занимался музыкой, и я пел в хоровой капелле. Но поскольку мы стоя репетировали по много часов, я сильно уставал и решил оттуда сбежать. Мне было сказано: хорошо, тогда, будь добр, поступай в художественную школу.
Я готовился и поступил в Московскую среднюю художественную школу. Соседом по парте оказался Александр Михайлович Соколов (в будущем известный иконописец), с которым мы на уроках регулярно занимались играми – крестики-нолики, еще что-то. Но у нас была возможность по ученическому билету каждый день бесплатно бегать в Третьяковскую галерею – напротив. Это раз. Во-вторых, в те годы преподавательский состав школы был самым лучшим. Первый после Великой Отечественной войны директор Николай Иванович Андрияка набрал самых лучших художников и добился для них хорошей оплаты.
Это было особое время. И, хотя мы этого не осознавали, в нас было заложено что-то важное и преподавателями, и Третьяковкой: мы постоянно видели шедевры, практически жили рядом с ними.
В результате многие мои одноклассники стали хорошими художниками. Олег Коминарец замечательный иллюстратор и картины пишет хорошие. Коля Ватагин (внук анималиста Алексея Ватагина) тоже гений. Так что мне повезло на хороших людей и на обстоятельства. Позже Александр Михайлович меня пригласил в свою мастерскую помощником, и я помогал делать мозаику по его эскизам, потом мы стали ездить расписывать храмы. В Киселевске расписывали, это шахтерский Новокузнецкий район, в Мытищах, Горки-8, в храме Архангела Михаила. научный городок под Серпуховом. Постепенно втянулся.
- Почему правильно говорить, что иконы пишут, а не рисуют?
- Так и картину большую пишут. Потому что каждая картина и икона рождается в результате осмысления важных вещей. У любого художника есть главная тема, что-то ему открывается, и он пытается это воплотить. Так и у иконописца. Ему вроде все понятно, и образ этот он написал много раз. Но каждый раз новое рождение. У меня был друг иконописец, он говорил: у нас есть партитура, ее можно сыграть как Рихтер или как Вася Пупкин. От того, насколько ты поймешь произведение, насколько сможешь передать то, что понял, зависит успех выполнения задачи.
- Через сколько лет иконописец становится настоящим иконописцем? Таким, которому можно довериться и заказать икону?
- Это смотря у кого спрашивать. Если у него самого, он скажет, что он вообще ни разу не иконописец и ничего не умеет.
- Ложная скромность?
- Нет. Он учится до конца. Если вы почитаете воспоминания Энгра (приверженец неоклассицизма французский художник Жан Огюст Доминик Энгр), ему было хорошо за 80, а он копировал в музеях картины художников, которых считал старше себя. До конца учился. Кроме того, настоящий художник понимает, что умение писать ему дано. И он только просит помощи, чтобы сделать хорошо то, что ему положено сделать.
- Считается, что не каждый художник может стать иконописцем. Тогда что отличает иконописца от художника?
- Отличает и сам предмет изображения, и отношение к предмету. Художник занимается тварным миром, а иконописец обращается к Творцу. Возьмем Левитана, он писал обыкновенный русский пейзаж, но как у настоящего большого художника, у него чувствуется высокая мысль. И зритель, наслаждаясь красотой пейзажа, начинает задумываться. А красота – это одно из имен Бога.
Еще вспоминается выставка Брейгелей. Там был представлен «Зимний пейзаж с конькобежцами и ловушкой для птиц». Маленький город, люди катаются на льду – красота. А на переднем плане мостик через ручей, и под ним ворона. Что за тема пошла такая? Это memento mori ("Помни о смерти" – латынь). Ворона падалью питается, так что ты наслаждайся, но помни – жизнь проходит, красота проходит. Но если знать, кем она на самом деле сотворена и к чему надо стремиться, ты получаешь наслаждение и от изображения, и от заложенного в ней глубокого смысла. Это та полнота, к которой стремится всякий настоящий художник.
- Но Левитан и Брейгели не стали иконописцами.
- Ну, извините, у каждого своя работа. Есть врач-стоматолог, а есть патологоанатом – у них разные задачи.
- Поскольку вы упомянули Брейгеля как неиконописца, но глубокого художника, спрошу: после разделения Церквей на Западную и Восточную в XI веке (конечно, не сразу), в Римской Церкви иконопись стала развиваться сначала как церковное искусство, потом как искусство с использованием религиозных, в частности, библейских сюжетов, а Византия и следом за ней Греция, Россия, предпочли сохранить многовековую традицию.
- Если посмотреть церковную живопись 15-го века у них и у нас, все черпали из одного источника – византийского. Но у них все-таки наблюдается преобладание материального начала, во всем присутствует тяжеловесность. А у нас легкость. Наш Дионисий вообще самый воздушный художник. Кроме того, когда человек помимо устроения духовной жизни погружается в интриги, ему сложно писать духовное. А в Италии это было очень распространено. Знаете, как флорентийские художники отомстили папе римскому Сиксту IV? У них была война, потому что он отравил Джулиано Медичи брата главы правящей династии Лоренцо Медичи – покровителя флорентийских художников. Тогда они послали команду художников в Ватикан, чтобы написать одну из библейских сцен "Въезд на осле в Иерусалим", где осла нарядили в гербовые цвета Сикста – голубой и золотистый. Так что они умели мстить. А наши художники этим не занимались. У них впереди было Царство Небесное, а те могли попасть и в Чистилище, чтобы исправиться. Вот и разница.
- В православии таких историй нет?
- Дело в чистоте. Чем человек живет, о чем он думает, к чему стремится. Ста процентов чистоты не бывает и у нас, но можно усмотреть ощутимую разницу.
- Если вернуться еще дальше в глубь веков, туда, где первые христиане изображали на фресках в катакомбах святых, которые по своим физическим качествам были похожи на обычных людей со всеми достоинствами и недостатками. На более поздних иконах (и по сей день) Христос, Божия Матерь, святые красивы идеальной красотой: высокие, стройные, с большими глазами, прямыми носами, благородными лицами. Хоте читавшие Библию и Жития святых, понимают, что святыми становились разные люди– от рыбаков до царей, от землепашца до воина, и физика у них была различная. Когда и почему пришла традиция изображать святых красивыми?
- Очень просто. Самое главное то, что имеет отношение к вечности. Человеческие изображения "в полноте" (законченность или полнота рисунка отражает степень осознания мира и осмысления себя, осознание места среди остальных, осмысление социального статуса) начали появляться в Древнем Египте за много тысячелетий до нашей эры.
Фараон всегда изображался в своей высшей точке: он почти Бог на земле, поэтому он должен быть запечатлен максимально приближенным к этому состоянию. А каким он был в разные моменты жизни – остается за кадром.
- Раньше существовали разные школы написания иконы: новгородская, ярославская, московская. Да вы лучше меня это знаете. Были (и дошли до наших дней) великие имена. Сейчас есть школы? Есть известный иконописцы? Или иконопись стала массовой продукцией?
- Сейчас немножко сложней. Дело в том, что у нас до недавнего времени иконопись была под запретом, и за нее полагалась статья – тунеядец. Но в 91-м году в Знаменском соборе возле гостиницы Россия была выставка. И тогда обнаружилось, что у нас все-таки есть иконописцы, и они очень были неплохие, хотя и подпольные. Как, в какой школе они учились остается загадкой. Кто-то закончил художественную школу и когда пришел к вере, обратился к этой теме. Тайком собирались мастер-классы. Слава Богу, есть Третьяковская галерея, Эрмитаж – можно было учиться и самому. Мне пока что нравятся работы Алексея Вронского и Александра Соколова, чьи шедевры можно увидеть в храме Живоносный источник в Царицыно. Особенно интересны его медальоны на Царских вратах – Благовещение и Евангелисты в овальных формах – это полет духовный кисти, причем полет со знанием иконописного и художественного пласта. Он расписывал еще стены с ветхозаветными сюжетами, но там сменился настоятель, и забелили все. Вроде собираются расписывать заново по старым фотографиям. Может, конечно, и будет шедевр, но мне жалко.
Скажу вещь, может не очень для кого-то приятную, раньше заказчик – боярин или дворянин какой, у него было такое образование, что ему ерунду было подсунуть невозможно. Он разбирался во всем лучше, чем исполнитель. Сейчас ровно наоборот. Заказчик часто оказывается невежественным в иконописи, а потому ставит меркантильный вопрос – где на 10 копеек дешевше, к тому художнику и обратится. Ему неважно, каким будет качество работы.
- Поскольку вы затронули тему "дешевле-дороже", спрошу. На первый взгляд (и на второй тоже) писаные иконы стоят недешево по нашим стандартным зарплатам. Из чего складывается стоимость иконы?
- Во-первых, учитывается время, которое тратится на написание иконы. А, во-вторых, есть такая история. Сломалась в Англии паровая машина и никто не мог починить. Приехал мастер и говорит: "Давайте я посмотрю, но это будет вам дорого стоить". Он смотрел неделю, вторую смотрел, потом взял молоток, стукнул в одно место, и машина заработала. Он говорит: "С вас 10 тысяч фунтов". Хозяин спрашивает: "Что так дорого-то?" А он отвечает: "Один шиллинг – это удар, а все остальное – мои знания. Я узнал место, куда надо бить". Икона представляет большую ценность. Как говорил знакомый иконописец, если человек может позволить себе купить холодильник, значит и икону может. А пользы еще неизвестно от чего больше.
- Вы сказали про заказчиков. Я хотела подарить подруге на День рождения образ, но у меня была собственная концепция, чтобы на иконе, кроме ее святой был некий сюжет в стиле картины Куинджи "Христос в Гефсиманском саду", когда Спасителя окружают будто бы тени. И все иконописцы отказались так писать, произнеся слово неканонично. Это "неканонично" большинству людей ничего не говорит. Почему нельзя, если мне нравится?
- У нас уже был такой исторический период, когда все было можно – перед революцией в храмы полез модерн. А модерн – это искусство разложения души: кривые болотные растения. Помните мозаики в Питере в храме Спас на Крови, где черные ангелы – полный мрак. У церковного искусства совершенно особые приемы.
- Раз уж вы заговорили о черных ангелах и росписи храма, вы же преподаете церковный орнамент. Входит ли понятие орнамент в роспись? И вообще, зачем нужны орнаменты и что он в себе несет? Иногда смотришь на тех самых черных ангелов или кривые лилии на болоте, а они так красивы.
- Орнамент относится к глобальным вещам, это философская тема. Сейчас его смысл в Православной Церкви сохраняется в обиходе, в сосудах, потому что это копии старых.
- Так их, может быть, механически копируют, не задумываясь?
- Есть такое выражение – уместно или неуместно. Лилии тоже имеют свою символику. Лилия – это цветок Богородицы, он должен быть белым. И не кривым, а красивым. Ее изображение мы встречаем в том числе в современных росписях. Например, в Киселевске есть храм, там в трапезной икона "Похвала Богородицы": в центре изображение Богородицы, а вокруг пророки, и они заключены в медальоны, сплетенные из белых цветков лилий на голубом фоне – легких, очень красивых. Иконописец точно знал, что и как надо делать, потому что пластика имеет значение.
Орнамент бывает разным. В геометрическом орнаменте заложен фундаментальный смысл бытия. Круг – символ вечности. Квадрат – символ Земли. Треугольник – знак троичности многих явлений в мире, в том числе высших материй. Шаманы пытались управлять процессами с помощью наскальных рисунков. Это был проект будущей охоты, поэтому художник одновременно был шаманом. А сейчас он священник. Потому что шаман в правильном исполнении – это священнослужитель.
Встречая орнамент на старинной посуде, мы понимаем, что люди его изобразившие соединялись с творением и с Творцом, настолько все проникнуто творческой энергией. Они серьезно относились к жизни, к еде, вообще ко всем делам. Не то, что современные люди, которые впопыхах где-то перекусят, не помолившись и побегут дальше, не поблагодарив Бога за то, что им была послана еда. Поэтому правильное значение орнамента сейчас сохраняется в основном в христианстве. Например, молния (мы часто встречаем в орнаменте такую ломаную линию). Я студентам объясняю – это знак соединения. В Евангелии читаем, что "Пришествие будет как молния – от края небес до края их" (Мк. 13:27; Лк. 21:28). Потом она превращается в плавную линию – в волну. Волна это символ жизни: без воды нет жизни на Земле. А потом мы видим волну, но на ней завиточки какие-то, так она превращается в лозу. А это райское древо жизни. Вон сколько символов, поэтому редкий алтарь без орнамента обходится. Кроме того, орнамент в храме соединяет и одновременно разделяет определенные композиции.
- Подумала, что мне сейчас нужно срочно пойти домой и посмотреть, что у меня на чашке изображено.
- Совершенно верно.
- И, вполне возможно, выкинуть ее. Или, наоборот, только из нее пить чай.
- Еще на что хочу обратить внимание. Изучая этот вопрос, я смотрел фотографии. Вот на кувшине схематически нанесен орнамент, но нет эстетического момента, а можно сделать то же самое, но красиво. Тогда появляется полнота изображения, и вы в конце концов получите от этого радость.
- Радость – это важно. Помимо орнамента вы одно время интересовались старинной техникой печати на тканях, и даже восстановили ее. Зачем вам это – тоже радость? И насколько востребованы оказались облачения, пользуются ли они спросом?
- Я учился в Строгановском училище на отделении тканей, и мы в технике фотофильмпечати делали копии печати старинных тканей. Мы ходили в запасники Исторического музея, делали эскизы тканей, а потом выполняли их на ткани. Это когда на деревянную раму наклеивается специальное сито на дно и в те места, где краска не должна проходить. Она закрывается фотожелатином, можно ПВА развести. Получается трафарет. А сам процесс печати заключается в том, что на ткань накладывается трафарет, наливается краска, резинкой прогоняется и остается четкий след краски на полотне. Но это не старинная техника, она появилась в Германии в 20-х годах для печати на пивных бутылках, платы электрических часов, на футболках.
Древняя печать была с досок, я этой техникой не владел, но в 90-е я попал в храм святителя Николая в Кленниках (Маросейка, дом 5), где не в чем было служить. Храм тогда только отдали, а до того там располагался ЦК комсомола, и пришлось восстанавливать вообще все. Зато у нас висели занавески. И я начал печатать. Одно из первых облачений было оранжевыми комсомольскими занавесками. Я как-то ночью набил на них зеленые кресты – у меня была масляная зеленая краска для крыши. Они в ризнице до сих пор хранятся.
Настоятелем стал отец Александр Куликов. Он с детства мечтал быть дирижером оркестра, и очень хорошо знал классическую музыку. И он-таки стал дирижером оркестра, но немножко иначе: он видел, какие у человека способности, и давал возможность их реализовать. И мы с ним решили: а почему бы не попробовать делать облачения? Пришлось копнуть историю, я взял альбом князя Гагарина: он собирал древние набойки, у него были образцы рисунков, начиная с XII века, – их надо было просто приспособить к этой технологии, размер подобрать, галуны, чтобы не противоречили, весь приклад. Мы печатали на натуральном льне, он очень приятен в обращении. Батюшка любил в этих облачениях служить. Особенно летом.
У нас получилась довольно неплохая ризница, и некоторые продвинутые батюшки заинтересовались. Есть такой священник Николай Озолин в Карелии, он заказывал много таких тканей. Что-то в Америку я делал в древнерусском стиле отцу Борису Потапову. Были и выставки. Но людям проще не заморачиваться, купить готовое софринское. У кого-то старинные облачения сохранились, это тоже неплохо.
Но сейчас эта тема немножко отошла. Такое облачение требует большой работы. Была мечта сделать то же самое из досок, чтобы настоящие набивные ткани выходили. Но интереса настоящего ни у кого нет. А в Америке этим способом печатают обои для богачей. Дорого стоят.
- Вернемся с иконописи. Как часто наши современники заказывают писаные иконы? И есть ли какие-то правила, согласно которым икону надо иметь дома?
- Самый распространенный заказ – это мерная икона. Ее заказывают, когда рождается младенец. Мерная икона – это такая доска, которая имеет длину по количеству сантиметров рожденного младенца. Скажем, родился младенец 52 сантиметра, доска будет 52. И на ней обычно изображают святого покровителя, в честь которого он крещен, иногда на полях изображают небесных покровителей отца и матери.
- Насколько нужна писаная икона? Сейчас качественная печать с фотографий настоящих икон. И даже приклеенная на дерево, покрытая лаком, она будет стоить в разы дешевле. Я в Пскове была в этом году, там в храмах очевидно не хватает денег и на реставрацию, и на роспись, так стены побелены, и на них висят большие фотографии икон.
- Я видел в одной трапезной храма под Москвой бумажную икону, которая мироточила. Это отдельный разговор. А вообще-то икона по статусу, по поклонению приравнивается к Кресту и Евангелию. С одной стороны. С другой стороны, мы знаем время, когда не была еще развита печать, но было массовое производство икон очень низкого качества, начиная с доски и кончая изображением. При этом среди них тоже встречаются шедевры. Вроде и письмо полупримитивое, но сделано человеком чистым, и получилось красиво – ему было дано так сделать. Судить однозначно я бы не решился, кому что хочется, и есть ли возможность. Другое дело, что для кого-то это бизнес, и ему нет дела, что печатать: рекламу, памперсы или икону.
- В Пскове стены белые, а иконы – бумажные, но люди все равно говорят: у вас в церквях все в золоте, богато сверкающее, а в мире столько бедных людей, можно было бы им помочь. И правда, зачем столько богатства. А эта, бьющая в глаза, красота – нужна ли?
- А где все те деньги, которые уворованы у бедных людей? И которых денег больше, которые на золото в храмы пошли или которые осели где-то в карманчиках? А главное, можно позолотить так, что ты туда не захочешь войти, а можно позолотить так, что ты не выйдешь оттуда никогда, если тебя не попросят. Понимаете? Не только в золоте дело.
Золото – это символ Благодати Божией. Но в нем нужна мера, как и с орнаментом. Было время, когда орнамента было слишком много. Наш преподаватель по эстетике шутил: не можешь сделать красиво – сделай богато. Новый Иерусалим из глины сделан – там керамический иконостас, но очень красиво.
- Тогда о "красиво". Как этому научиться? Какие возможности есть? Понятно, что в Москве их чуть больше – при храмах есть иконописные школы, мастерские, там набирают учеников.
- Есть такой слово – призвание. Каждому художнику – иконописцу тем более надо прочесть повесть Гоголя "Портрет", там все предельно ясно все сказано и сильно. Если ты размениваешься на мелочи и хочешь заработать на этом, то ты все потеряешь. А если ты по-настоящему работаешь, это тяжелый процесс, страдательный. Не для всех
Есть и учебные заведения, но многое зависит от преподавателя, насколько он сам понимает, что преподает. Сейчас многие процессы разделены, раньше так не было. Средневековая система цельная. Ты приходишь к мастеру ничего не умея, кроме как подметать полы и бегать в магазин. Но если ты не дурак, ты посмотришь, как он делает, и попытаешься понять – почему именно. Может он тебе еще объяснит, что-то скажет будто бы между прочим.
Но, во-первых, ты выработаешь смирение и не будешь много о себе воображать. А, во-вторых, будешь понимать процесс от и до.
