Известный советский и российский композитор Александр Журбин 7 августа празднует свое 75-летие. О своем жизненном и творческом пути юбиляр рассказал в интервью Вестям.Ru.
- Александр Борисович, вы ровесник Победы, ваш отец-фронтовик был призван в июне 1941 года, он рассказывал вам что-то о войне?
- Вы знаете, честно говоря, может быть и рассказывал, но я ничего не помню, если действительно сознаться. Дело в том, что он был студент с уклоном в химию, или что-то в таком духе. Единственное, что я помню, что в 1943 году его отозвали из действующей армии – был приказ Сталина, чтобы всех, кто учился, вернуть обратно. Отец учился в Менделеевском институте в Москве, сюда он и вернулся, здесь он два года провел. Женился он, правда, до войны, в 1940 году, и потом мама уже была беременна мною, уехала в Ташкент, где я родился.
- Но тема войны в вашем творчестве все-таки присутствует. Вы написали несколько песен на слова Михаила Ромма. Например, "Фашизм жив", "Фашистские волки", "Знай, товарищ", "Здесь враги не пройдут" в исполнении Михаила Боярского.
- Да, на слова Михаила Ромма, полного тезки известного кинорежиссера. Он, по-моему, до сих пор жив, ему должно быть лет под 90, и он давным-давно живет где-то в Бостоне. Мы с ним одно время жили в Питере, как-то собрались все вместе и сделали такой цикл под названием "Фашизм еще жив". Это было начало 70-х, довольно много еще было бывших фашистов живых, их все время вылавливали то в Аргентине, то в Парагвае. Цикл состоял из пяти песен, из которых лично мне нравится песня под названием "Колыбельная моему сыну". И Миша ее замечательно спел. Она до сих пор звучит в каких-то местах.
- Другой песней на тему войны стала "Ах, эти тучи в голубом", ее исполняла Кристина Орбакайте. Как родилась песня?
- Эта очень интересная история. Она родилась для фильма, который называется "Московская сага" (2004) по роману Василия Аксенова. Кристина играла там роль певицы, которая выступает на фронтах. В романе были стихи на тему "тучи в голубом", но совсем другие. И когда мне кинорежиссер Дмитрий Борщевский сказал: "Саша, напиши песню на стихи Аксенова", я попытался, но ничего не получилось. Там были какие-то длинные строчки, и они никак не ложились в песню. Тогда я попросил моего друга Петра Синявского переделать эти стихи, что он и сделал. В принципе, мысли остались те же, что у Аксенова, но стихи получились совсем другие и гораздо короче: "Снова весь фронт раскален от огня, лупят зенитки три ночи, три дня" и так далее. Через год, на 60-летие Победы, был большой концерт в Кремле, на котором присутствовало руководство страны, и Кристина спела эту песню. И вдруг выяснилось, что песня-стилизация всем очень понравилась. Она начала звучать во всех радио- и телепередачах, и совершенно неожиданно, прежде всего, для меня, стала хитом. С тех пор, когда я выступаю и начинаю петь эту песню, то зал мгновенно подхватывает и поет: "Где мы с тобой танцуем вальс..." Получилось, как будто народная песня, чем я очень горжусь.
- Когда вы поняли, что хотите стать композитором, писать музыку, сколько лет вам было в тот момент?
- Довольно рано. Я из обыкновенной, инженерной семьи. Но мама была очень музыкальная, хорошо пела и решила, что меня надо отвести в музыкальную школу. Мне на тот момент уже было 8 лет. Это уже довольно много, например, нашего сына мы отвели в музыкалку, когда ему было 4 года. Я стал заниматься на виолончели и примерно лет с 9-10 начал сочинять. И это было неостановимо. Родители были поражены, откуда у меня такая страсть. Я сидел, исписывал целые нотные тетради, все время писал музыку. Кстати говоря, все эскизы мои сохранились, и через много лет я издал сборник пьес для фортепьяно, большинство из них было написано мною в возрасте 10-11 лет. Эти пьесы довольно популярны, их играют дети, и мне это очень приятно. Я учился на виолончели и на фортепиано, но довольно рано понял, что настоящего солиста из меня не выйдет, что композиторская профессия более удобная, более выгодная что ли. Потому что композитор написал свою музыку, принес исполнителю и больше ничего не делает. Исполнители мучаются, разучивают, репетируют, напрягаются, играют, а композитор ничего не делает, он сидит дома и при этом получает какие-то деньги.
- Вы родились в Ташкенте, где закончили среднюю специальную музыкальную школу и консерваторию по классу виолончели, затем продолжили свое обучение в Москве в институте имени Гнесиных по классу композиции, затем в северной столице в аспирантуре Ленинградской консерватории. Почему такой многоступенчатый путь?
- Так получилось. Ташкент был очень милый город, теплый, сытный. Там персики растут на деревьях и черешня, не надо никуда ходить, сорвал и съел. Но при этом, конечно, город очень провинциальный. Мне очень хотелось поехать в Москву. Когда родители меня в первый раз отвезли в столицу, мне было уже лет 15. Я был в восторге от Москвы, и я сказал себе, что хочу жить здесь. Но такая возможность представилась только в 1966 году, когда в Ташкенте было землетрясение, и мы уехали оттуда. Я поступил в институт имени Гнесиных, меня приняли на композиторский факультет, я стал учиться в Москве. С тех пор началась моя настоящая композиторская жизнь.
- В 1975 году в Ленинграде была поставлена первая в СССР рок-опера "Орфей и Эвридика" вашего авторства, которая, если я не ошибаюсь, идет там до сих пор и даже попала по этой причине в Книгу рекордов Гиннеса. Как вам в глухие годы застоя дали поставить такое несоветское произведение?
- Это действительно было какое-то чудо. Ведь мало того, что это был разгар брежневского застоя, это был Ленинград, которым управлял некий Григорий Романов. Он был очень жёсткий человек, и в этом городе ничего нельзя было, все было запрещено. В результате оттуда был буквально выслан Сергей Юрский, Аркадий Райкин со своим театром перебрался в Москву. Тем не менее, люди слушали рок-музыку и рок-оперы. И вот появилась рок-опера "Иисус Христос – суперзвезда", которая на всех нас очень сильно повлияла, и мы были все в восторге. Я получил эту пластинку из рук такого замечательного композитора как Андрей Павлович Петров. Он был руководителем местной композиторской организации, великолепный композитор и замечательный человек, который умудрялся в этом жестком режиме быть свободным, быть либералом. Он позволил мне переписать этот диск, который он привез из Америки, и я влюбился в это произведение. И где-то в 1974 году у меня собрались руководитель ансамбля "Поющие гитары" Анатолий Васильевич и либреттист Юрий Димитрин, и мы решили, что напишем рок-оперу. Стали думать, какую же тему взять? Сразу было ясно, что про религию нельзя, про секс нельзя – исключено, про наркотики – забудьте, вообще про все алкогольное – табу и так далее. И тут мне пришла в голову идея: есть тема, называется она "Орфей и Эвридика". Во-первых, это древнегреческий миф, значит, он не имеет отношения к религии. Во-вторых, герой Орфей – певец, понятно, что он все время поет. Конечно, наша история Орфея была совсем другой, чем у Овидия. Молодой певец пошел на конкурс, выиграл главный приз и стал суперзвездой, но остался без души и потерял свою любовь.
Был худсовет, на который пришло начальство из Смольного принимать произведение. Начинается обсуждение. Первым слово берет Андрей Петров, который хорошо знал эти все коридоры власти и понимал, что очень важно, кто начнет обсуждение. И он говорит: дорогие друзья, я считаю, что произошло колоссальное событие, наконец-то у нас появилось что-то, что мы можем противопоставить Западу, это прекрасное произведение. За ним в таком же ключе выступили и другие деятели искусств. Партийные начальники как-то скукожились и сказали: раз вы так считаете, то, пожалуйста, пропустим, но под вашу ответственность.
А через несколько дней была сыграна премьера, на которую пришел весь тогдашний Ленинград. И все ахнули: как это можно – бегают до пояса голые мужчины, поют роковые песни и так далее. Но тем не менее это имело колоссальный успех и понеслось, и понеслось по всем сценам СССР, и даже ездили в так называемые страны народной демократии.
- В общем, наш ответ рок-опере "Иисус Христос – суперзвезда".
- Да-да, вы будете смеяться, но под этим "соусом" это и прошло. Недавно я встретил одну очень умную женщину, музыковеда и критика, и она сказала: знаешь, Саша, обычно наш ответ Западу бывает каким-то неуклюжим, а этот был абсолютно прекрасным, был великолепно сделан музыкально.
- Вы написали более 50 мюзиклов. Как вы выбираете тему? Например, "Доктор Живаго" по Пастернаку, это же очень сложное даже для чтения произведение.
- Согласен. Я всегда объясняю, что существует два пути того, как я выбираю тему. Два источника, скажем так. Первый – это я сам что-то придумываю. Смотрю на библиотеку и говорю: о, хочу написать по Шекспиру. Второй источник – это мне кто-то предлагает тему, как правило, режиссер, продюсер или театр. В случае с "Доктором Живаго" получилось так. Я приехал в Пермь на Пастернаковские чтения. Мы сидели вместе с художественным руководителем Пермского академического театра Борисом Мильграмом и вдруг я ему говорю: Боря, послушай, ведь нет мюзикла "Доктор Живаго", а это замечательная тема. Он говорит: да, правильно, слушай, давай напиши для нашего театра. И я действительно написал. Хотя вы правы, это очень сложная книга, она написана каким-то очень вычурным странным языком, на котором вообще никто не говорит. Все через нее продираются и скорее хотят пройти к концу и посмотреть, чем кончилось, главное – почитать замечательные стихи, которые в конце романа. Но тем не менее история там замечательная – история любви. И мы, когда стали делать спектакль в Перми, отбросили все побочные линии, оставив пять-шесть главных персонажей. Я очень люблю этот мюзикл, и несколько музыкальных фрагментов, например, вальс из "Доктора Живаго", довольно широко сейчас исполняются.
- Насколько велика, на ваш взгляд, разница, между отечественными и западными мюзиклами?
- Разница, конечно, есть и гигантская. Прежде всего надо пояснить, что мюзикл – это коммерческий жанр. Он должен играться 8 раз в неделю и желательно на протяжении долгого времени. Так существует Бродвейский театр, так существуют Вест-эндовский театр в Лондоне. Мюзикл не может играться, как у нас – сыграли, а через месяц еще раз, а через месяц – еще раз. Это уже тогда просто музыкальный спектакль. В мюзикле, как ни странно, важнейшую роль играет именно его организационная структура. У нас в России таких мюзиклов практически нет.
Компания Stage Entertainment на протяжении более 10 лет делала в РФ мюзиклы, которые фактически копировали какие-то западные постановки – это и "Mamma Mia", и "Cats". 10-12 названий. Каждый год ставили новый мюзикл, вкладывали деньги, хотели заработать, но увы. В какой-то момент они поняли, что не получается, что все-таки здесь какая-то другая публика, что она не рвется, как в Нью-Йорке или в Лондоне, на новый мюзикл, и в конце концов ушли.
- То есть отечественный зритель не готов 8 раз в неделю ходить на одно и то же?
- Не готов. Хотя Москва – огромный город, не меньше, чем Нью-Йорк или Лондон и по размеру, и по количеству людей, но все равно не получилось заполнять залы каждый день. Я довольно долго жил в Нью-Йорке, хорошо знаю тамошнюю жизнь и могу сказать, что там одновременно идет примерно 30 или 40 мюзиклов, и все театры заполняются. Наверное, Россия пока не дозрела. Хотя есть у нас энтузиасты. Например, первый российский мюзикл, который шел с огромным успехом и тоже игрался 8 раз в неделю, назывался "Норд-Ост". Его написали два талантливых человека – Георгий Васильев и Алексей Иващенко. Но вы знаете, к сожалению, чем это кончилось. В 2002 году был трагический захват заложников на Дубровке, и мюзикл умер. Даже само здание "на Дубровке", хотя и существует, но туда никто не хочет ходить, хотя все понимают, что это, конечно, могло случиться где угодно.
Сейчас есть компания "Московский Бродвей", которой руководит Дмитрий Богачев, он долгие годы стоял у руля Stage Entertainment Russia. Он по-прежнему ставит в России мюзиклы. В частности, как я понимаю, осенью будет премьера "Шахмат". История о матче Спасский – Корчной. Посмотрим, что получится, но музыку написали два парня из ABBA, те самые Бьорн Ульвеус и Бенни Андерссон. И музыка там замечательная, я надеюсь, что будет здорово.
- Одна из ваших ипостасей – это музыка к кинофильмам. Сразу мне вспоминаются лихие песни на стихи Дениса Давыдова в фильме "Эскадрон гусар летучих" (1980) Станислава Ростоцкого. Как вы пишите музыку – по заказу режиссера или сами предлагаете тему?
- Опять же есть два вида кино – просто кино и кино музыкальное. Если второй вариант, тогда композитор – главная фигура, он диктует правила. Но это бывает крайне редко. Я могу вспомнить только один киномюзикл "Биндюжник и король" (1989) режиссера Владимира Аленикова. В основном я писал музыку к кинофильмам, а там действует принцип, что композитор служит режиссеру. Например, поступает заказ на красивую, любовную мелодию, и я режиссеру играю на рояле или делаю какое-то демо. Например, когда я работал с таким великим режиссером как Владимир Мотыль, то мы две недели искали тему. Я ему приносил музыку, а он говорил: нет, немного не так. Сейчас новые времена – заказчиком музыки в кино выступает продюсер. Он объясняет: здесь нужна погоня, тут любовная тема, в этот момент надо ужас подпустить и так далее. Времена изменились.
- Вы трудитесь и в академических жанрах, пишите симфонии, сонаты, концерты для инструментов. Как сочетаете такую работу с написанием, например, эстрадных песен?
- Действительно я принадлежу к довольно редкому классу композиторов, которые работают и в легкой, и в серьезной музыке. Но я всегда говорю, что моя серьезная музыка должна быть понятна всем, не должна быть безумно усложненной и быть предназначенной только для людей, которые окончили консерваторию. С другой стороны, моя легкая музыка ни в коем случае не должна быть примитивной, пошлой и вульгарной. Честно сказать, за последние годы я почти не пишу песен, разве что для кино или театра. Сейчас написал пять песен к спектаклю кукольного театра имени Образцова "Чиполлино". Но больше пишу симфоническую музыку, классические оперы.
- В одном из интервью вы как-то сказали, что "жить просто сочинением музыки мне всегда было несколько скучно, всегда хотелось чего-то большего". Что вы имели в виду?
- Действительно, меня все время тянуло куда-то еще. Например, я, можно сказать, писатель-любитель. На этой полке стоят 9 моих книг, последняя только что вышла, в 2020 году. Я часто пишу и статьи, будучи не только членом Союза писателей, но и Союза журналистов. Все время выступаю то по радио, то по телевидению, люблю разговаривать. Кроме музыки мне интересны архитектура, литература, живопись, театр, кино. Кстати, сочинение музыки занимает 20% моего времени, а вот 80% – адаптация ее, работа с дирижерами, музыкантами, певцами, редакторами. Композитор должен контролировать то, что он делает. Это огромная работа. Поэтому я хочу заниматься не только музыкой, у меня есть и другие увлечения.
- Обычно свои юбилеи вы отмечаете в широком формате, в виде фестиваля, как и где планируете отметить свое 75-летие?
- Это уже будет пятый по счету фестиваль в моей жизни. Первый был маленький и длился пять дней, второй – две недели, третий – месяц, четвертый – четыре месяца, а пятый начнется 23 сентября и закончится 15 февраля, то есть это полгода. Конечно, не каждый день. Будет много чего интересного. Назову три вещи. Во-первых, открытие фестиваля будет в Большом зале консерватории, и там состоится мировая премьера моей новой Шестой симфонии. Исполнять будет Симфонический оркестр Государственной академической капеллы, а дирижировать будет Филипп Чижевский. Во-вторых, концертное исполнение моей оперы "Анна К.". Речь идет об Анне Карениной, но только сюжет немножко не тот – это ее дочь. Действие происходит примерно через 20 лет после гибели Анны Карениной под поездом. Дирижер Валерий Полянский, режиссер Игорь Яцко. И в-третьих, вниманию публики будет представлена еще одна моя опера "Счастливый день", написанная в редком сейчас комическом жанре. Не буду рассказывать, о чем она, но это смешная история и, надеюсь, что это будет успешная постановка.
- Вы – счастливый человек?
- Думаю, что да. У меня было всякое в жизни, я прошел довольно трудный путь, начинал с нуля. Мои родители совершенно обычные люди, не музыканты, небогатые, без связей, без каких-то родственников. Ходил я в обычную школу, ничего не предвещало, что я стану известным композитором. Где-то мне везло, где-то я очень упорно чего-то добивался, и в конце концов я стал тем, кем стал. Мне повезло, у меня замечательная жена – поэт и переводчик Ирина Гинзбург-Журбина, великолепный сын, два чудесных внука. Я объездил весь мир, все видел и считаю, что к своему юбилею прихожу с хорошими итогами.
